— Тогда… — Юстина замялась. — тогда и вовсе не знаю, как быть, раз она твоя сестра. Возможно, тебе неловко о ней говорить? Но все же… скажи, какая она?
— Начнём с того, что ты, если хочешь, можешь ещё сегодня с ней познакомиться и увидеть, какая она. Именно в половине четвёртого у офиса твоего дяди. Правда, у вас будет мало времени, ей тоже надо к четырём быть в другой фирме.
— И что, ты считаешь в порядке вещей, если я при знакомстве задам ей вопрос в лоб, ухлёстывает она за моим дядей или нет?
— А должна ухлёстывать? Спокойно, понял. Тётка? Так вот, сестра старше меня на пять лет и, говорят, очень красивая. Во всяком случае, мой друг так считает. Два года назад знала шесть иностранных языков, сейчас знает восемь или девять. В этом отношении редкий талант. Порядочный человек. Уж как сестра — точно. Разведённая, моему племяннику восемь лет. Что ещё?
— Как давно работает на дядю?
— Правильнее было бы сказать — сотрудничает с ним. Она не его подчинённая, сотрудничает со многими бизнесменами. Если не ошибаюсь, с паном Вольским имеет дело около трех лет. А что?
— Если три года, так за это время могла его давно охмурить, — пробормотала Юстина, не догадываясь, что отвечает на вопрос, столь ненавистный родным Конрада. — А для моей тётки только это важно. Она держится за мужа когтями и зубами.
Конрад не сдержал облегчённого выдоха:
— Слава богу! Теперь моя очередь. Я все ещё не имею права ничего тебе сообщать, а узнать от тебя хочется очень много. Но если ты догадаешься о причине моих расспросов…
— Так и быть, воздержусь от обидных высказываний, а следовало бы. Ведь мы уже вроде бы сошлись на том, что я не последняя кретинка…
— О-кей, прости. Так она и в самом деле держится за мужа?
— До такой степени, что иногда попирает собственный характер. Правда, у неё это не всегда получается, но она очень старается.
— А если так, между нами… Кто наследует твоему дяде?
У Юстинки что-то ёкнуло в самой глубине её естества. Кажется, парень ничего не заметил.
— По закону — тётка. Других близких родственников у него нет, разве что оставил какие-то особые распоряжения, но об этом мне ничего не известно. На тех, что пишут завещания, дядя не очень-то похож.
— А нет ли у твоего дяди какого-нибудь тайного врага, которого он должен опасаться?
— Почему тайного? А, глупый вопрос, о явных ты бы знал. Я считаю, что у него множество врагов, но ни один ничем особенным не выделяется.
Конрад откинулся на спинку сиденья и тяжело вздохнул. Ну вот, как он теперь скажет девушке о платном убийце, которого пыталась нанять её тётка?
Не только не имеет права сказать прямо, но даже намекнуть. А если она сама догадается, он обязан категорически опровергнуть её догадку. Как же в такой ситуации он может хоть что-то узнать об истинных взаимоотношениях своего подопечного с его глупой женой?
— Так что с этим врагом? — не выдержала Юстина.
— Я обязан оберегать Вольского от него… Дьявол его знает, от кого. Слушай, ты упомянула о бридже в вашем доме…
— Да. Бридж с иностранцами. Меня не будет…
И не знала, как закончить фразу. Разумеется, ни к какой подруге на именины она не собиралась, какой дурак устраивает сборища перед самой сессией? Тогда, за столом, просто так брякнула. Можно, конечно, пойти в кино или на дискотеку с тем же Влодеком. Тоже мне удовольствие!
А Конрад тем временем думал о своём. Сколько можно издеваться над Юстинкой, выпытывать у неё домашние тайны? Иола будет в доме Вольского, она умна и наблюдательна, умеет слушать, вот её и попросит… о чем? Да просто смотреть и слушать. А вот насчёт издевательства, так ещё неизвестно, кто из них двоих больше издевается. Какая-то эта Юстинка стала неприступная, сдержанная.
— Я куда-нибудь пойду, — неопределённо закончила Юстинка, так ничего и не придумав.
— Куда пойдёшь? — не понял Конрад.
— Понятия не имею, — призналась Юстинка, которая вообще не умела лгать. — Просто пришлось сказать из-за… из-за… создавшейся ситуации, что меня не будет дома. Хотя уходить вовсе нет необходимости. Могу только сделать вид, что ухожу. Посижу, позанимаюсь. Сессия на носу.
— Намерение, что и говорить, похвальное, но у меня идея получше. Раз уж мы оба завязаны в этом деле, не мешает нам пообстоятельней поговорить, а не так, урывками. — Тут он взглянул на часы на приборной доске. Время было на исходе. — Что скажешь?
Юстина не имела ничего против. Конрад прав, ей тоже надо его о многом расспросить. И она молча кивнула.
Конрад завёл двигатель. К офису Вольского они подъехали тютелька в тютельку, Иола как раз выходила. Увидев брата с незнакомой девушкой, она не решилась помахать рукой: а вдруг ему нежелательно обнародовать родство?
Конрад сам ей помахал, подъехал и познакомил девушек.
— Это Иола, моя сестра. Иолка, а это Юстина, племянница твоего босса. Делайте что хотите. Пока.
И он оставил их, поскольку пора было занимать наблюдательный пост.
Первой заговорила Иола.
— Пойдём отсюда, — предложила она. — Мне кажется, шеф тоже собрался уходить, а я не уверена, что ему непременно надо видеть нас вместе.
— Не надо, — согласилась Юстина. — А кроме того, мне пора на лекцию. Мы едем в одну сторону?
— Если тебе на Краковское Предместье, то в одну.
— Вот и автобус.
Автобус не самое удобное место для ответственного разговора, но выбирать не приходилось. Во всяком случае, контакт девушкам удалось установить. Полной искренности ни одна из них себе не позволила, но при первом прощупывании колючек друг в дружке они не обнаружили.
— Я вот хочу спросить, — рискнула Иола. — Если вопрос бестактный — так и скажи. Но для меня очень важно знать. Почему он иногда с самого утра приходит на работу уже вздрюченный?
Юстина вздохнула:
— По разным причинам. Все перечислять долго, вот последняя, к примеру, — сломались ворота на нашем участке. Или коты всю ночь орали. Или настроение испорчено ещё с вечера. А у меня к тебе просьба. Можно?
— Конечно. Говори.
— Ты будешь у нас на бридже. Не могла бы ты выглядеть так… даже и не знаю, как сказать… не могла бы ты быть такой, чтобы моя тётка не впала в истерику?
Иола честно задумалась.
— Это нелегко. Понимаешь, мне надо произвести хорошее впечатление на партнёров, то есть я хотела сказать — на картёжников. Я постараюсь быть по возможности официальной, но, знаешь, мне не хотелось бы потерять работу.
— Дядя тебе велел их охмурять?
— А ему и велеть не надо, я своё дело хорошо знаю. Холодная сдержанность исключается. И плохо играть тоже не могу себе позволить.
Теперь задумалась Юстина. И выдала другую версию, предложив красотке переводчице небанальную модель поведения:
— Придумала! Ты не могла бы представиться кулинарной идиоткой? Тебе все равно, что есть, ты совсем в блюдах не разбираешься, не знаешь, мясо это, или рыба, или вообще морковка. В жизни никогда ничего не готовила и не имеешь об этом ни малейшего представления. И ещё — ты не умеешь откупоривать бутылки с вином. Умоляю!
— Я и в самом деле не откупорю бутылку шампанского, — призналась Иола. — Изобразить же кулинарную идиотку нет ничего легче, но, знаешь ли…
— Только на этот вечер! В случае необходимости ты всегда сможешь объяснить.
— Ладно, постараюсь. Не уверена, что получится, но сделаю все возможное.
— Ох, большое тебе спасибо! Главное же — будь полной идиоткой в разговоре с тёткой. Я не уверена, что разговор состоится, но не исключено.
* * *
За оставшиеся до знаменательного бриджа девять дней Конрад сумел побывать в половине варшавских казино. Неизвестно почему Вольским овладел небывалый азарт, и он ежедневно посещал эти притоны, где прежде бывал лишь изредка. Особенно пристрастился к казино во Дворце культуры и в отеле «Мариотт». Конрад решил, что больше не имеет права ожидать клиента на улице, надо зайти вслед за ним в казино. Возможно, он встречается там с кем-то, кому следует уделить особое внимание. Возможно, напротив, кто-то там проявляет повышенный интерес к Вольскому. Никак не шёл из головы проклятый наёмный убийца. А в казино уже не раз убивали игроков.
Повышенный интерес Вольского к азарту объяснялся очень просто, чего Конрад, разумеется, не мог знать. Просто Вольский заключил все возможные в данный момент контракты, поднял на ноги кого надо, прозондировал почву где надо, и теперь ему решительно нечего было делать. Оставалось лишь ждать результатов. С инвесторами все было оговорено, свои личные средства разместил самым выгодным образом, финансируя один из французских курортов. Всегда придерживая эти средства в резерве, Кароль не хотел начинать новое рискованное предприятие и, чтобы себя занять, решил немного развлечься. Мог себе позволить.
Тем более что был повод. Незадолго до этого ему подложил свинью некий Баволец, тоже бизнесмен, но и в подмётки не годившийся Вольскому. Разбогатевший на спекуляциях самоуверенный дурак. Со своими жалкими двумя миллионами он взялся за постройку небольшого пригородного посёлка. Какого там посёлка — поселочка, всего шесть домов, каждый на четыре семьи. Сунул в лапу кому положено за исключение данного участка из реестра сельскохозяйственных угодий, сунул в лапу за получение лицензии на строительство, возвёл два здания, и этим все кончилось. Потому что все деньги вышли.
